Художественная литература. Фантастика. Древние арийцы.

Древние арийцы.

Предисловие.

Книга «Арийцы» ещё полностью не готова. Она будет выкладываться по частям, по мере написания текста. Книга пишется исключительно для того, чтобы заинтересовать молодёжь, особенно студентов – историков, нашей древнейшей историей, которой в официальной исторической науке не существует.

Любой учебник истории России начинается с IX в. К этому времени на территории Руси уже существовало огромное количество городов, сёл и деревень. Каждый город был крепостью. В городах проживали кузнецы, гончары, оружейники, златокузнецы. Когда и кто научил дикарей ковать, вытягивать золотые нити, изготавливать оружие? Немцы принесли государственность. А всё остальное возникло само собой? Землю пахали железными плугами, используя для вспашки лошадей и коров. На нашей территории лошадь была одомашнена впервые на Земле (по данным археологии - 6000 лет назад). Одежда простых людей была украшена цветной вышивкой. Кто научил дикарей ткать? И вышивать!  Одежда князей и бояр расшивалась золотыми нитками и украшалась драгоценными каменьями. Языческий бог Перун, стоявший в Киеве, был изготовлен из дерева, покрытого золотом. Лицо и руки Перуна были из слоновой кости.

Состояние культуры и образования было таково, что в X в.  существовали школы для юношей.  Всего через 98 лет от начала нашей истории ( IX в.) произошло следующее событие: «При Владимире Святославовиче из более ранних летописей был создан в 997 г. летописный свод, расцвеченный рисунками – «миниатюрами». Однако для того, чтобы написать летопись, дикие племена должны были пройти стотысячную историю развития. Посмотрите на даты в летописях. Куда делись дохристианские записи? Мельком упоминается Кий (слово могло звучать Кай и Кей). Племя Кекайя (относящиеся к Кай) упоминается в Рамаяне (нашествие арийцев - середина II тыс. до н. э.). При этом счёт наших летописей немного, но отличен от Византийских, что говорит о параллельном летоисчислении. В1072 году уже существовали сборники законов с названием «Русская Правда». Всё это не могло появиться так быстро у дикарей, какую бы религию, письменность и государственность им не принесли. У нас отняли прошлое, объявив скифов сначала монголоидами, а затем, когда археологи раскопали высоких европеоидов – иранцами. О предках скифов – арийцах после того, как Гитлер повесил на свои штандарты знак солнца, историческая наука предпочитает умалчивать. Так мы и живём. Иваны – родства не помнящие. С оглядкой на Запад: как они посмотрят, что скажут, о чём подумают, признают или не признают. Остаётся надежда на молодое поколение.

 Книга «Арийцы» названа фантастикой потому, что в ней частично присутствует авторский вымысел. Однако основа книги – длительное изучение нашего прошлого по данным многочисленных источников.

Пролог.

Взгляд в прошлое.

Разведчик Иван Миронович Иванов, засланный в службу абвера ещё до Великой Отечественной войны, позывным «Урал» посылал в Москву срочное донесение:

 «Урал – центру. Гитлер приказал немецким археологам, в поисках истоков истинных арийцев, раскопать курганы вблизи Берлина. При этом археологи повсеместно натыкаются на праславянские древности. Один учёный еврейской национальности имел неосторожность сказать о том, что название столицы Германии Берлина произошло от русского «берл» - берлога, что означает: медвежий угол. Гитлер был взбешён. Еврейского учёного поместили в концентрационный лагерь. Для поиска арийских истоков посылается экспедиция на Тибет. В состав экспедиции включены, помимо археологов, два физика и три альпиниста. Экспедиции дано основное задание: разыскать чертежи какого-то мощного оружия. У археологов имеется древняя карта с пометками.

Центр - Уралу. Сделайте всё возможное для того, чтобы попасть в состав экспедиции. Передачу текущей информации поручите агенту второго эшелона.

Урал – центру. Прибыл на место. Перелёт на Тибет прошёл нормально. Передачи временно прекращаю, так как предстоит восхождение в горы.

«Интересно, почему мой позывной «Урал», - думал Иванов, застёгивая меховую куртку. – Не потому ли, что родом я из-под Свердловска?»

«Быстрее, быстрее», - прервал его мысли окрик полковника абвера, возглавлявшего экспедицию. Учёные засуетились. Вскоре небольшая экспедиция начала подъём в горы, согласно направлению, указанному в древней карте. В проводники взяли двух тибетских монахов, один из которых знал немецкий. Монахи не хотели сопровождать экспедицию, но полковнику каким-то образом удалось уговорить их.

На седьмой день пути экспедиция подошла к обледеневшей пещере, помеченной на древней карте крестом. Монахи наотрез отказались входить в пещеру и осквернять, как они объяснили, могилу. Оставшись снаружи, они стали усиленно молиться.

В пещере находилось захоронение. Могила была выдолблена в скальной породе инструментом, похожим на кирку. След от него, несмотря на прошедшие тысячелетия, всё ещё не сгладился. В каменную яму был вставлен сруб. Солдаты – альпинисты сняли бревенчатый настил, прикрывавший захоронение. Иванов заглянул внутрь. В срубе лежал костяк огромного мужчины, очень хорошо сохранившийся в вечных горных льдах. Волосы и борода мужчины были кудрявыми и имели цвет спелой пшеницы. На мужчине был надет короткий казакин, такой же, какие носят казаки на Урале. Кожаные штаны имели покрой, как и современные казачьи. Подол казакина был расшит золотыми нитками. Орнамент представлял собой орлов с высоко поднятыми головами и острыми, как копья, крыльями. Орлы вышагивали, друг за другом, в строгом военном строю. Шапка мужчины была оторочена куньим мехом.

«Походит на колпак Иван-царевича со старинных лубков, что хранятся у бабки Милодоры в сундуке», - подумал Иванов.

Рядом с мужчиной лежал большой сложный лук, колчан со стрелами и маленький меч-акинак.

-Русские свиньи! - заорал полковник. - Они и сюда добрались! Где же немецкие истоки, о которых говорит Гитлер? Что же, арийцы – это русские? Кто же тогда мы и чей знак солнца изображён на наших штандартах? - продолжал орать полковник, обращаясь к археологам. Те, помня о судьбе своего недавнего сослуживца, молчали.

-Ищите оружие, - последовал приказ. - Я не собираюсь копаться в могилах.

Археологи бережно вынули костяк и под правым рукавом казакина обнаружили хорошо сохранившийся складень. Складень был покрыт слоем воска и на нём сплошным текстом были нацарапаны буквы, схожие с кириллицей. Под складнем лежала прекрасной сохранности береста с какими-то древними чертежами. Археологи передали чертежи физикам. Те с интересом разглядывали рисунки. Иванов  же старался запечатлеть в своей фотографической памяти всё, что увидел на чертежах.

-Позовите монахов», - приказал полковник. - Пусть расшифруют записи на складне.

 Но монахи наотрез отказались входить в пещеру.

Полковник вышел наружу, забрав складень и рисунки. Все последовали за ним. Иванов на мгновение задержался внутри пещеры.

«Прости, предок, что потревожили твою могилу», - неслышно прошептал он. Тут послышался крик полковника, выстрелы, грохот камней. Иван увидел вбежавшего монаха и в тот же момент сверху посыпались камни, завалив вход в пещеру. Каменная глыба рухнула с потолка, придавив Иванова, и он потерял сознание.

Сразу же он увидел себя лежащим где-то внизу, на полу пещеры. Рядом суетился монах. Его лицо освещала плошка с горящим салом. И вдруг всё исчезло. Мягкий золотистый туман окружил Иванова со всех сторон. Мало того, он сам составлял часть этой легкой, тёплой, любящей массы.   

 Иван приходил в сознание и снова терял его. И вдруг он увидел свою деревню и маленького мальчугана.

-Это я? – спросил мысленно Иванов.

-Нет, это твой предок, - последовал ответ. Вместе с ним ты пройдёшь путь своего народа и узнаешь всю правду о древних богах.

-Когда он жил?

-Почти три с половиной тысячи лет назад, - вновь последовал ответ.

  -Этот мальчишка - просто копия с моих старых фотографий, - подумал Иванов и посмотрел на солнце.

Ванюшка.

Огромное белое солнце тихо плыло по небу и приближалось к зениту. Тепло умиротворяло. Маленькая арийская деревня на Урале будто вымерла. Был день отдыха, и только дети изредка выбегали на улицу по своим неотложным делам. Мирон и Милодора жили на краю деревни, в просторном дубовом срубе, который сохранял прохладу. Были они уже в годах. Одиннадцать их сыновей жили неподалеку своим хозяйством. И только младший сын Вышата с женой Снежаной и внуком Иваном жили с ними. Так уж повелось издревле, что младшие сыновья оставались с родителями, чтобы взять на себя заботу о стариках. Внук Ванюшка рос подвижным и любознательным ребенком,  не отставал от Милодоры ни на шаг, приставая к ней с расспросами. Вот и сейчас, увидев, что Милодора собирается на озеро стирать бельё, он подбежал к ней.

-Бабуль, возьми меня с собой на озеро.

-Пойдем внучек, пойдем родной.

-Ба, подожди, я только лошадку захвачу, - обрадовался Ванюшка.

Взяв деревянную голову коня на палке и, оседлав её, мальчуган поскакал впереди Милодоры.

Широкое мелкое озеро находилось неподалеку от селения. Доскакав до берега, Ванюшка отбросил в сторону деревянного коня и стал карабкаться на небольшой песчаный холм. Пока Милодора стирала, он крутился поодаль, раскапывал руками песок, находил в нем «чёртовы пальцы», и прятал их за пазуху. Милодора смотрела на него и улыбалась. Она вспомнила, как сама в детстве так же собирала прозрачные гладкие камешки и делала схрон в корнях старой ветлы.

Бабуль, беги скорее сюда! - перебил её воспоминания внук.

Разрывая очередной песчаный холм рядом со скалой, подходившей к озеру, Ванюшка докопался до кучки мелких ножевидных пластин, имеющих правильную форму.

Да разве я могу теперь бегать, - отвечала внуку Милодора и, утопая ногами в песке, медленно приближалась к холму.

Пока Милодора подходила к внуку, он успел порезать ладошку. Кровь ручьём лилась из его пухлой ручонки, но Ванюшка не плакал.

Вот непоседа, - ворчала Милодора, - ни на минуту нельзя тебя оставить. - Пойдем лечиться.

Старушка промыла руку внука в чистой озерной воде. Сорвала лист подорожника и приложила его к ранке. Затем оторвала кусок выстиранной тряпицы и наложила поверх подорожника повязку. При этом Ванюшка ни на миг не прекращал свои расспросы.

- Бабуль, а кто это каменьев набил?

-Твои пращуры, внучек. Камни здесь повсюду. Еще деды твои из них серпы делали. Да и сейчас многие делают.

-Ба, а как из таких маленьких камней серпы делают?

-А вот как: делают деревянный серп, а в нем расщеп. В расщеп заливают горный воск и вставляют камешки острием кверху. Камешки цепляются друг за друга, получается серп с камнями.

-Бабуль, а серп острый получается?

-Острый Ванюша, острее не бывает. Да ты теперь, небось, и сам это знаешь.

-Знаю, вздохнул мальчуган и посмотрел на завязанную тряпицей руку.

-Не надо их трогать, Ванюша, камни эти, пусть себе лежат. Пойдем лучше бельё сушить.

Милодора разложила на берегу бельё и присела отдохнуть.

Рассматривая множество конопляных юбок, лежащих вокруг, Ванюшка поинтересовался:

-Бабуль, а зачем тебе столько юбок?

- Так уж повелось, внучек, и матери наши носили много юбок, и бабки, и прабабки. Летом-то можно и в одной не замерзнуть, а вот в холодную зиму и пяток не лишним будет, - разъясняла Милодора.

Вопросы сыпались из мальчугана, как горох.

- Бабуль, а почему тебя Милодора зовут?

-Это долгая история, внучек.

-Расскажи!

-Ну, садись, расскажу, - улыбнулась старушка.

Ванюшка приземлился на теплую, нагретую солнцем траву-мураву и стал внимательно слушать.

-Было это давным-давно, - начала Милодора свой рассказ, - тогда еще ни меня, ни моих родителей, даже их пращуров на свете не было. Жили здесь, возле озера, далекие предки твоего деда. Это были высокие, очень высокие люди, стройные, длинноногие, богатырского сложения. Когда они хоронили покойников, то копали яму, а сверху насыпали большой курган. По обычаю рыть яму их и назвали ямниками. А чужеземные народы их кличут титанами.

-Ба, а глаза у них какие были?

-Глаза у них, Ванюша, были светлые, большие, широко открытые.

-А носы какие?

-Носы высокие, орлиные, но они не портили их.

- И были эти красавцы-богатыри все, как один, лихими наездниками. Скакали они по полям, по степям, никто их не настигал, только вольный ветер. И все они были меткие стрелки: на скаку в цель попадали.

-Бабуль, а откуда они коней брали?

-Дикие кони, внучек, живут в чистом поле, - отвечала Милодора. - Вот вырастешь, возьмешь аркан, выйдешь в степь. А там, в чистом поле, на вольной воле, бегают табуны красавцев-коней. Выберешь себе самого сильного и быстрого коня, накинешь на него аркан, зауздаешь, и будет он, Ванюша, твоим.

Глаза мальчугана загорелись.

-Бабуль, я буду очень сильно любить его, чистить буду каждый день и гриву чесать.  Только бы вырасти поскорее.

- Не торопись, внучек, всему свое время.

-Бабуль, а что дальше было с этими людьми?

-Размножились они, тесно стало им здесь. Сели они на лошадей и поехали. Одни на запад, другие на восток, до самой  Индии. Двигаясь на запад,  дошли они до широкой, многоводной реки, на дне которой много порогов. Назвали ямники ту реку Днепр: на дне (дн) праги, пороги (пр). На берегах реки, покрытых сочной густой травой, паслись бесчисленные стада коров. Рыбы в реке было видимо-невидимо. И звалась та земля, и народ, живущий на ней – Ило.

-Ба, так вот почему ми Ило.

-Правильно, внучек. Род мой не здешний. Ило мы.

-Ба, а почему до Ра?

-А потому, внучек, что родина ямников звалась Ра. Они ведь не только на Урале жили, но и на матушке-реке Ра. Одни её Ра называют, другие – Волга. Часть ямников дошла до океана на самом западе. Другие остались жить на Днепре. А иным наскучило жить на чужбине, потянуло их на родину. Вернулись они, прихватив с собой Ило. Вот и получается: «Ми Ило до Ра», а вместе – Милодора.

-А откуда ты все это знаешь?

-Да также вот, как я тебе рассказываю, так и мне бабушка моя поведала, а ей – её бабушка. Так и ведется.

-Бабуль, а дед наш ямник?

-Ямник-то он ямник, да только теперь ямников на Волге и Урале срубниками зовут. Они теперь срубы стали рубить.

-А наш дом – это сруб?

-Да, внучек, сруб. И дом для загробной жизни тоже сруб. Вот и мы с дедом в этом году загробный дом себе смастерим, старые мы стали.

-А куда его денете? В яму поставите?

-Нет, не в яму. Пусть пока так стоит, подсыхает. Боженька, прости, что внуку о таких страстях говорю, - прошептала Милодора.

И тут же последовал вопрос:

-А кто такая Боженька?

-Боженька – это наша богиня Рея. От неё срубников еще аРеями кличут.

-Так мы ареи-срубники?

-Так и есть.

-Бабуль, а где Боженька живет?

-Живет она на берегу матушки Ра, но и Поочье, и Урал - тоже её вотчина. А Матушка Ра течёт до моря, где народ каспияне проживает.  И во всех этих землях царствует наша жрица – Великая Мать Рея.

-А почему Поочье? Разве река может быть глазом?

-Нет, Ванюша, Поочьем землю зовут из-за озер. Озер много вокруг, а озера – это голубые глаза Матушки Земли.

Бабуль, а почему деда зовут Мирон?

Ми – это мы. Ир – арийский Рай, Ирий. Одни эту землю называют Ирий. Другие – Вырий. Третьи – Рай. А всё едино: Поволжье это. Ну, а он – это он.

-Значит, Мирон - это мы и он с Ирия-Рая? Так, бабуль?

-Верно, внучек.

-Пойдем, Ванюша, домой, а то заболтались мы с тобой - засобиралась Милодора. Она завязала бельё в большой узел, взвалила его на плечо и медленно пошла по еле заметной  тропинке. Ванюшка сел на своего деревянного коня и поскакал следом.

Вскоре вдали показался их дом с резными наличниками на окнах и кустом черемухи у ворот. Мальчуган радостно закричал своему коню: «Но, милый!». И обогнал Милодору у самых ворот. Они зашли в дом и никого в нем не увидели.

Наши, верно, к Родиславу пошли, с утра всё собирались, - вздохнула Милодора. - Да и печь не топлена, надо за поленьями сходить.

Поленница стояла поодаль от дома. Старушка направилась к ней. Ванюшка побежал следом.

-Ба, я хочу тебе помочь.

-Помощник ты мой золотой, отдохнул бы лучше. Неужто не намаялся, на озеро ходивши?

-Нет, не намаялся.

-Бабуль, а сколько ты сможешь поленьев донести? – не унимался внук.

-Охапку донесу.

-И я охапку.

-Тебе охапку нельзя. Каждый берет по своей силе. Бери полено и иди за мной, - приказала Милодора.

Дети слушались взрослых беспрекословно. Для того чтобы выжить, надо было с детства учиться всему, повторять, копировать каждое действие, каждое движение взрослого. К тяжелому общинному труду приучали сызмальства, давая детям работу по силам. Так подрастало молодое поколение, получая от взрослых знания и способность выживать в любых условиях.

Пока Ванюшка дотащил полено до печи, руки у него устали. Он сел на лавку и стал наблюдать, как бабуся разжигает печь. Вот загорелась береста, а за ней березовые и сосновые дрова. Запах горящей хвои заполнил дом. Милодора закрыла печь заслонкой и достала плоское деревянное блюдо, которое Мирон сделал ей специально для замеса. На блюдо она насыпала горку ржаной муки, сделала посреди горки ямку, в ямку влила житный квас и насыпала жменю соли. Затем Милодора долго месила тесто: до тех пор, пока оно не стало мягким и эластичным. Тесто она положила в большой чугун, который пододвинула поближе к печи.

-Пусть пока подходит, а мы отдохнем.

-Старушка присела на лавку у окна, Ванюшка примостился рядом. Но на лавке ему не сиделось. Он взял маленькую лавочку, которую смастерил ему отец, и пошел к полке, на которой лежали деревянные ложки и миски. Милодора не успела и глазом моргнуть, как он забрался на скамейку, покачнулся и упал. Старушка подбежала к внуку.

-Не ушибся, касатик?

У Ванюшки сильно болела коленка, но он ответил:

-Не бойся, бабуля, мне совсем не больно.

Милодора достала с полки глубокую деревянную миску и подала ее мальчугану.

-Коли так, неси миску на стол, да приходи за ложками.

Мальчуган стрелой домчался до стола, поставил на него миску и вернулся за ложками. Ложки он грудой свалил на стол и тут же побежал к печи. Там он заглянул в чугун с опарой и сообщил Милодоре, что опара подошла.

Милодора выложила опару на стол, раскатала её скалкой, разрезала ножом на равные части и скатала из них шарики. Из шариков быстрые руки Милодоры слепили лепешки и так же быстро лепешки оказались на деревянной лопате. Когда лопата была полна, Милодора задвинула  её в отгоревшую печь. Не прошло и пяти минут, как готовые лепешки оказались на столе. От них шел такой аромат, что у Ванюшки потекли слюнки. Милодора взяла лепешку и дала её внуку. Ванюшка знал, что лепешки можно брать только тогда, когда все усядутся за стол. Но Милодора любила внука больше всех на свете и постоянно нарушала заведенное правило.

Прожевав лепешку, Ванюшка выбежал во двор. Стоя на крыльце, он увидел приближающуюся к дому толпу детей дядьки Родислава, которую возглавлял его отец. Вышата шел впереди и казался Ванюшке великаном, а дети, семенившие за ним – муравьями. Завершали шествие дед Мирон и мать Ванюшки - Снежана.

-Идут, идут! – громко закричал Ванюшка и со всех ног побежал навстречу отцу. Вышата раскинул руки, подхватил сына и подбросил его высоко вверх. У Ванюшки перехватило дух.

-Папка, пусти! – умолял Ванюшка. Но Вышата не отпускал его и нёс на руках до самых ворот.

Милодора уже встречала их на приступках крыльца.

-Маманька, забирай товар, - хохотал Вышата, передавая Милодоре Ванюшку. Ванюшка вырвался и побежал в дом.

Внуки всегда были желанными гостями в доме стариков. Они превращали дом в настоящий улей. Милодору же дети считали настоящей волшебницей, потому что, сколько бы родни ни приходило, для каждого находилась ржаная лепешка и ложка  щей. Вот и сейчас, не успели гости войти в дом, Милодора уже шла от печи с большим блюдом ароматных лепешек. Поставив лепешки на стол, старушка пошла за щами. В это время самый шустрый из гостей подкрался к блюду и стащил лепешку. Дед Мирон, увидев это, взял со стола деревянную ложку и стукнул шустрика по лбу. Малыш захныкал, но лепешку обратно не положил, а затолкал её в рот. Дед смотрел на него, пряча улыбку в  богатых усах и бороде. Прожевав лепешку, мальчуган прогнусавил:

-Деда, я больше не буду.

-То-то же, - строго отвечал ему Мирон. - Садись за стол, и жди, как все.

Милодора тем временем достала сваренные еще накануне и подогретые в печи щи, перелила их из чугуна в большую деревянную миску и поставила на стол. Все расселись вокруг стола по лавкам и стали хлебать щи. Тому, кто еще не доставал до миски, каждый раз приходилось вставать, чтобы набрать ложку щей. По мере убавления щей, Милодора прямо из чугуна подливала их в миску. Когда все досыта наелись, детвора подбежала к Милодоре поблагодарить её за обед. Старушка тут же встала из-за стола и приласкала каждого ребенка. Помельтешив ещё минут пять, детвора исчезла также внезапно, как и появилась, и дом сразу опустел. Ванюшка любил, когда дом был полон детей, и каждый раз, когда они уходили, чувствовал какое-то опустошение. Ему хотелось, чтобы у него было много братьев и сестер, но он был один, и это угнетало его. Снежана, увидев растерянно стоявшего у дверей Ванюшку, погладила его по маковке и ласково улыбнулась.

-Ванечка, поди поспи, намаялся чай за день-то.

Ванюшка нехотя залез на полати и мгновенно уснул.

А когда проснулся, увидел, что Мирон собирается в горы. В молодости Мирон слыл лучшим рудобоем. Да и сейчас не оставлял своего занятия. Частенько он собирал узелок с провизией и уходил на рудник. Ванюшке очень хотелось посмотреть, что же делает дед в горах, но Снежана не отпускала сына:

-Ванечка, мал ты ещё, - говорила она. - Находишься в горы, намучаешься. Дело это тяжелое, не детское.

Но как только Снежана вышла во двор, Ванюшка подбежал к деду, и давай его просить:

-Деда возьми меня с собой, я уже вырос.

-Вырос, говоришь? Ну, раз так, возьму тебя в горы. Только попей молока сначала, да беги на улицу к ребятишкам. А я, когда  соберусь, покличу тебя.

Ванюшка попил молока и радостный выбежал во двор, захватив по пути деревянного коня. Дед вышел вслед за ним на крыльцо. Он любовался внуком, который  подскакал к кучке ребят, игравших в салки.

- Тпррру, милый! - прокричал Ванюшка, слез с коня и сразу же включился в игру. Маленький соседский мальчуган, по имени Санька, которого не принимали в игру по причине возраста, подошел к деревянному коню, погладил ему гриву и хотел оседлать. Но бдительный Ванюшка заметил это и подбежал к мальчугану.

-Не тронь, это мой! – закричал он.

Мальчуган заплакал, растирая слезы по толстым розовым щекам.

-Ну-ка, сорванец, пойди сюда, - строго взглянув на внука, позвал Мирон. Ванюшка, опустив голову, поплёлся к деду.

-Ты пошто мальца обидел? Жадничаешь? Запомни, в нашей породе принято делиться! Будешь жадничать, не выживешь. Дед присел на приступки крыльца.

- Садись рядом, поговорим, - сказал он, указывая на место подле себя. Ванюшка сел подальше от деда, на теплую траву-мураву у крыльца.

-Давно это было, - начал дед. Тогда тебя ещё и на свете не было. Выдался тогда неурожайный год. А у меня, ты знаешь, одиннадцать сыновей. Они тогда совсем малыми были, такими же, как Санька. Думали, не переживём зиму, помрём все. Так его дед, - Мирон указал перстом на Саньку, - часть зерна мне отдал, и другие отдали. Сами впроголодь жили, а помереть нам не дали. А ты лошадку пожалел! Смекаешь, о чём я говорю, аль нет? Ванюшка представил холодную зиму, десятерых своих дядьёв, сидящих в доме Мирона на лавках и просящих хлеба. Все они были на одно лицо, и почему-то похожие на Саньку. Представил, как Санькин дед Кузьма тащит на горбу тяжёлый мешок зерна в дом Мирона, и Ванюшке стало так стыдно, что лицо его покрылось красными пятнами. Мирон, приметив это, спросил:

-Ну как, Ваньша, будешь жадничать?

-Не буду, деда, честное слово не буду.

-То-то, - проворчал дед, и добрая улыбка скрылась в его густой бороде. - А теперь беги, играй.

Ванюшка подбежал к коню, взял его, и поднёс всхлипывающему Саньке.

-На, бери коня, скачи куда хочешь, мне не жалко, только далеко его не бросай.

-Ладно, - радостно ответил Санька, оседлал деревянного коня и поскакал в конец улицы.

А Ванюшка так заигрался, что не сразу услышал голос деда:

-Ну что, Ваньша, пойдешь на рудник, аль нет?

Ванюшка тут же оставил игру и радостно ответил:

-Пойду!

Ребятня с завистью смотрела на Ванюшку. Шутка - ли, его, как взрослого, берут в горы. А Ванюшка гордо вышагивал, поглядывая на Мирона, как на равного.

Дед был таким же высоким, как и отец. Однажды он по секрету сказал Ванюшке, что растет теперь в землю. С тех пор мальчуган ждал, когда же дед будет одного с ним роста. Каждый год дед замерял разницу, а она все уменьшалась и уменьшалась.

Дед был еще крепким, ходил в рубахе-косоворотке, никогда не подпоясывался кушаком, а носил кожаный ремень. У деда была богатая седая борода и длинные волосы. Каждый день он расчесывал их большим деревянным гребнем. Пробор посередине дед делал долго и тщательно, чтобы он был ровным. Ванюшка вспоминал это, любуясь дедом со стороны. Так они дошли до опушки векового леса. Ванюшка подошел поближе к деду. Ему казалось, что из-за огромных черных елей кто-то наблюдает за ним.

-Деда, а деда, - спросил мальчуган, - а этот лес дремучий?

-Дремучий, Ваньша, дремучий.

-Деда, а волки в нём водятся?

-И волки водятся, и медведи, и лисы, и всякое другое зверьё. Только днём волки к нам не сунутся. Лето. Пищи у них и без нас много. Да и просека тут широкая. Небось, мужики её не только для люда, но и для всадников прорубали. Ванюшка приободрился и сразу забыл про волков.

В уральских горах.

Так шли они по лесу. За разговорами время бежало быстро.

-Деда, а какой он, твой рудник? – спросил мальчуган.

-Яма в земле, вот и весь рудник, дудка рудная, - отвечал Мирон. И продолжал:

-Конечно, всяк и яму по-своему делает. Бывает мужик ленивый. У него в дудке сырость и потёмки, и дух тяжёлый. Только у нас всё больше мужики основательные. Нас отцы учили, чтобы и крепь была надежная, и яма сухая. Да и лестницу надо смастерить, не на бревне же вниз съезжать. А сверху надобно прикрывать дудку крышкой с дёрном. Тогда внутри будет сухо. Так за разговорами дошли они до рудника.

-Вот мы и пришли, - сказал Мирон.

 Ванюшка сразу заметил шалаш.

-Деда, это твой шалаш?

-Мой, Ваньша, мой. Но прежде чем в шалаш залезать, надобно нам набрать сушняка, костер разжечь, да за водой к ручью сходить.

 Ванюшка собирал сушняк в кучу, а дед относил его поближе к шалашу. Когда набралось достаточно, пошли за водой. Из-за небольшого пригорка до них доносилось журчание ручья. Ванюшка побежал на звук, дед немного отставал от него. Лес у ручья был редким. Забежав за пригорок, мальчуган увидел прекрасного лесного оленя. Олень щипал траву, но, почуяв людей, грациозно поднял голову, так же грациозно повернулся и медленно пошёл к густому осиннику.

-Деда, деда, скорей беги сюда! - закричал Ванюшка.

Пока дед выходил из-за пригорка, олень скрылся в лесу.

-Ну вот, дед, самого интересного не увидел, - сокрушался мальчуган. Тут волшебный олень был.

-А почему же он волшебный? - удивился старик. У него что, рога были золотые, аль изумруды из-под копыт сыпались?

-Нет, - отвечал Ванюшка, - у него глаза были человечьи.

-Тогда действительно волшебный олень был, - подтвердил догадку внука Мирон.

-Не переживай, Ваньша, я этого оленя уже один раз видел.

-Когда, деда?

-Давненько, в детстве. Мирон зачерпнул медным котелком холодной ключевой воды.

-Теперь надобно костер развести.

  Вернувшись, разожгли костёр. Затем Мирон взял кирку и полез в дудку, а Ванюшке велел подкидывать в костёр хворост и никуда не ходить. Долго ждал мальчуган деда, прислушиваясь к глухим ударам. Наконец Мирон вылез наружу.

-На сегодня хватит, - сказал он.

-Деда, а ковать сегодня будешь? - спросил мальчуган.

-Нет Ваньша, видишь, солнце садится. Давай поужинаем с тобой – и спать.

-Деда, а кто за костром будет следить?

-Ты спи, а я послежу. А рассветёт, вздремну маленько. Дома уж отосплюсь.

-Деда, а можно я с тобой у костра посижу?

-Посиди, милок, посиди.

-Деда, расскажи сказку.

Мирон помолчал немного, будто что-то вспоминал, и начал:

-Расскажу тебе не сказку, но сказ. Мне его дед рассказывал. Сказ про хозяйку Урала. Было это в давние-предавние времена. Тогда еще камень в ходу был, а о меди, аль железе и слыхом не слыхивали. К югу отсюда, на высокой скале из лазурита, у голубого озера, стоял большой дом с очагами для тепла, с глубокой ямой – хранилищем зерна. И жила в нем Хозяйка гор наших. Так вот, далеко за Каспий ушел муж Хозяйки со своими ратниками. Ушла и родная сестра Хозяйки – Инана.

-А почему сестру звали Инана?

Да потому, внучек, что чужая она была тем людям. Инана – ина она. В той далекой стране Инану считали богиней. А места наши считали адом.

-А почему адом?

-Да потому, что кто придет к нам с юга, всяк от холода помирает. А если и выживет, назад уйти уже не мог.

-А почему не мог?

-Тайна была на Урале великая. Добывали наши предки яшму, царский камень. За Каспием только наши владыки могли носить украшения и печати из этого камня.

-Деда, а ты этот камень видел?

-Конечно, видел. Подрастешь, возьмем провизии побольше, и сходим с тобой на Мысовую. Там этого камня видимо - невидимо. Прямо под ногами валяется. А камень знатный!

 Была и другая тайна на Урале. Люди наши на лошадях ездили, а другим эту тайну не открывали. Поэтому их богами считали. Думали, что конь и человек – единое целое. Ну вот, слушай дальше. Убили мужа Хозяйки в дальней сторонушке, а Инана пришла на гору из лазурита сообщить сестре печальное известие. Охрана не пускала её и спрашивала:

-  Для чего, скажи, пришла ты в страну, из которой нет возврата?

- Я пришла сообщить своей старшей сестре злую весть, ибо муж её, повелитель Удалион убит.

-Деда, а почему его так звали?

-Удалион, значит – у дали он, далеко. Слушай, Ваньша, и не перебивай. Закричала Хозяйка и велела раздеть Инану. Дрожащая от холода, кланяясь земными поклонами, предстала Инана перед сестрой. Хозяйка в это время восседала на деревянном троне, покрытом пластинами яшмы. Услышав о смерти мужа, она издала вопль проклятия и повелела повесить вестницу на крюк. А слугам велела не давать ей ни пищи, ни питья. Три дня и три ночи провисела Инана на крюке, пока не пришел за ней визирь с ратниками Удалиона. Хозяйка предложила им хлеба - они отказались. Предложила им ключевой воды - они отказались.

- Отдай нам тело, что висит на крюке, - сказали они.

И вот отдали им тело. Инану напоили ключевой водой. И назвали ту воду живой водой. Накормили хлебом. И назвали хлеб пищей жизни. Хотела Инана уйти назад, за Каспий, но Анунаки остановили её.

- Деда, а я знаю, кто такие Анунаки! Это ратники Хозяйки. Как дадут плетью:

- А ну, нако!

- Пусть будет так, Ваньша. Так вот, Анунаки сказали Инане:

- Оставь нам человека в залог. И оставила Инана в залог пастуха Думузи.

-А зачем в залог?

-А затем, чтобы неповадно было визирям на Урал возвращаться.

-А почему пастуха Думузи звали?

- Потому что он думу думал об узах, о своей родине. Только у нас тут лучше жить: у нас раздолье, и жары такой нет, как на юге. А теперь, Ваньша, полезай в шалаш спать, поздно уже, да и сказ закончился. Ванюшка забрался в шалаш и улегся на ложе из лапника. Шалаш был не закрыт, и тепло от костра быстро сморило мальчугана. Вокруг выли волки, но подойти близко к огню боялись. Мирон на всякий случай раза два швырнул головней в темноту, но Ванюшка этого уже не видел. Он спал крепким сном, и снилась ему прекрасная и жестокая Хозяйка Урала, восседающая на троне из яшмы.

Утром Ванюшка проснулся рано. Над костром висел медный котелок. От котелка шёл ароматный запах лесных трав.

-Вставай, соня, да иди чай пить, - позвал Ванюшку Мирон.

Дед развязал узелок, собранный в дорогу Милодорой, достал из него ржаной хлеб и разломил его надвое. Большую часть он отдал внуку.

- Ешь внучек, набирайся сил.

Затем отстегнул висящую на поясе чашу, налил в нее травяного чая из котелка, и также подал Ванюшке. Внук ел с аппетитом, а дед с любовью глядел на него. Когда оба перекусили, Мирон широкими шагами направился к кричне. Ванюшка вприпрыжку побежал за ним.

-А вот и наша кричная печь, - указал Мирон на небольшое строение.

Ванюшка смотрел во все глаза. Но видел перед собой только какой-то невысокий ящик четырехугольной формы, сложенный из камней и глины. Высотой он был около сажени и чуть поменьше в диаметре. Рядом лежал древесный уголь и руда. Ванюшка представлял себе кричну величиной с избу, и разочарованию его не было предела. Дед, заметив настроение внука, сказал:

- Крична, Ваньша – это настоящий золотник. Пусть мал золотник, да дорог. Без неё пришлось бы и топор, и рало, и серп, и стрелы и многое другое из камня вытачивать, а это поверь мне, очень тяжело. Ванюшка согласно кивнул и заглянул в печь. Стены её были сильно прокалены, внизу виднелась решётка.

-Дед, а зачем в печи решётка?

-Это не решётка, а колосник. Смотри внимательно, что я буду делать, и запоминай.

Мирон слоями сложил в печь руду, древесный уголь, и поджёг их. Затем мехами стал качать в печь воздух.

-Деда, а это что, - спросил Ванюшка, указывая на меха.

-Это меха. Они нагнетают под колосник воздух. Чтобы получить крицу, нужен большой жар, а без воздуха его не получишь. Мирон качал воздух попеременно: то правой, то левой ногой, напевая в такт походную песню. Ванюшке казалось, что он пляшет. Когда дед перестал плясать, Ванюшка спросил:

- А зачем нужны два меха?

- Пока один мех выдавливает воздух в печь, второй наполняется воздухом, получается непрерывный процесс, - ответил Мирон. Когда плавка закончилась, дед взял щипцы и достал губчатую, слипшуюся из мелких капель и кристаллов, железную массу со шлаковыми включениями, заполняющими поры и полости.

- Смотри, Ваньша, это крица. А теперь эту крицу надо тщательно проковать, чтобы избавиться от шлаков.

Мирон подошел к наковальне и долго бил по крице молотом. Вскоре кусок крицы превратился в четырехгранную заготовку. Заготовки у деда лежали рядом с крицей.

- Деда, а ежели у кого печи нет, тот железо не сможет сделать?

- Захочет – сможет. Можно костёр и в яме разжечь. Руду и уголь сложить в горшок, а горшок поставить в костёр и закрыть. Горшок разобьёшь, а крица останется.

- Деда, а что ты можешь ковать?

- Много чего: копья, наконечники для стрел, рало тож могу, конское убранство, ножи, серпы, да всего и не перечислишь.

-А сегодня ковать будешь?

- Нет Ваньша, в другой заход ковать будем. Ты тут побудь, никуда не отлучайся, а я пойду к ручью, гарь смою.

Как только дед отошел, Ванюшка подбежал к валявшемуся поодаль старому горшку и заглянул в него. На дне горшка белели кости, оставшиеся от неизвестно когда происходившего обеда. Он быстро сложил в горшок слоями руду и древесный уголь, накрыл все камнем и поставил горшок в костёр. Пока дед ходил к ручью, прикрывал рудную дудку, складывал заготовки, закрывал лапником вход в шалаш, мальчуган подкидывал в костер оставшийся сушняк. Мирон не сразу заметил горшок в костре, а когда заметил, спросил:

-Ну, проказник, рассказывай, что варишь?

-Я, деда, крицу варю.

-Ну и дела! Что ж, давай доварим твою крицу и сделаем заготовку. Не пропадать же добру, - рассуждал Мирон.

Через некоторое время дед разбил горшок и увидел не только крицу, но и обугленные кости.

-Батюшки! Да тут и кости варились. Ваньша, костей-то пошто наклал?

-Я их не клал, - оправдывался внук, - они там уже лежали.

- Диво, да и только, - улыбался Мирон.

Также тщательно проковал он Ванюшкину крицу, но заготовку сделал в виде прута.

-Деда, а почему ты прут сделал?

-Показалось, металл получился особый, вот и сделал прут, чтобы отличить. Другой раз выкую тебе из него акинак.

-А сейчас пошли, внучек, домой, а то Милодора, поди, заждалась нас.

Всю дорогу дед нахваливал Ванюшкин металл, чтобы не отбить у мальца охоту к кузнечному делу. Вскоре лес закончился, и вдали показалась деревня.

-Хорошо, что успели дотемна, - сказал Мирон, и вздохнул с облегчением.

Милодора уже стояла у ворот и ждала их.

- Явились, гулёны? Пойдемте, я вас щами накормлю. И молочка парного попьёте, корову только подоила. Ванюшка вбежал в дом. Родители, увидев сына, обрадовались его приходу. Снежана поцеловала его и погладила по голове, а Вышата спросил:

-Ну как, коваль, много ли наковал?

Ванюшка насупился. Но тут в разговор включился Мирон:

- Не обижай мальца, он новый металл заварил, а заготовку я пометил. Сделаю из неё акинак, посмотришь.

- Молодец, сынок, похвалил Вышата сына. Наша порода.

- Идите, ковали, ужинать, - позвала Милодора Мирона и Ванюшку, - а то щи стынут.

Мирон и Ванюшка поели и легли спать. А через несколько дней Мирон принес внуку акинак, завернутый в тряпицу. Акинаком арии называли небольшой меч, больше похожий на нож. Ванюшка наблюдал, как дед взял точильный камень и стал точить края акинака. Наточив, провел пальцем по лезвию, рубанул по куску железа, лежавшего на дворе, и снова осмотрел лезвие.

- Внучек, поди-ка сюда, - подозвал он Ванюшку.

Мальчуган подбежал к деду.

- Задумка твоя неплохая, меч вышел на славу.

Мирон снова завернул акинак в тряпицу и сказал:

-Пойди, отдай мамке, пусть в сундук спрячет. Вырастешь, повесишь на пояс.

Война.

На следующий день рано утром Милодора разбудила Мирона и Вышату.

 - Мать, что - то на тебе лица нет. Случилось что? – спросонья спросил Мирон.

- Вставайте, милые, мужики круг собирают. Рано утром гонец с юга прискакал, весь израненный. Идет на нас ворог силой невиданной, - ответила Милодора и заплакала.

Мирон и Вышата быстро оделись и пошли в центр деревни. Проснулись и Снежана с Ванюшкой. Милодора, не переставая плакать, вытирала краем фартука слезы. Снежана подошла к ней, обняла за плечи и спросила:

-Маманька, о чём горюешь?

-Миленькая моя, как же не горевать, война идёт на нас страшная. Что же с нами теперь будет? Милодора снова заплакала, а за ней и Снежана. Ванюшка толком ничего не понял, но тоже заплакал. Он прижался к мягким, пахнущими травами юбкам Снежаны. Мать обняла его:

-Не плачь, Ванечка, не плачь, миленький. Всё будет хорошо.

Вскоре пришли Мирон с Вышатой и рассказали, что враг в сутках пути от их деревни. Круг порешил послать гонца к матери Рее. А мужикам и бабам велели скарб собирать и двигаться к Волге – Великой Ра. Там собирается армия. Ванюшка слушал и ничего не понимал. Но слово «армия» понял по – своему. «Ар» «ми» - это «арии мы». «И я» - каждый из нас арий, - подумал он и выбежал за ворота. Из всех домов доносился женский плач, кричали и плакали дети. Мужики запрягали коней в повозки, женщины укладывали в них скарб. Вышата собирал оружие: большой двулезвийный меч, булаву, большой лук, два горита, бесконечное множество стрел, дротики, копья, блестящий медный шлем и деревянный щит, обитый медью. Ванюшка вспомнил про акинак:

-Деда, дай мне скорее акинак!

Мирон зашел в дом, достал из сундука акинак и отдал его внуку.

-Держи внучек. Помни своего деда Мирона.

Ванюшка стоял посреди избы, прижимая к груди завернутый в тряпку акинак, Он смотрел на то, как Снежана спешно собирала скарб и относила его в повозку.

 Ванюшку охватил непонятный страх. Он подбежал к Милодоре, уткнулся в её юбки и зарыдал.

-Не плачь, милок, доберётесь до матери Реи, спасётесь.

- Бабуль, а почему мы? А вы как же?

- А мы с дедом тут останемся. Куда нам ехать? Мы уж и загробный дом соорудили, а помирать надо в родной земле. Старики наши многие решили остаться: будь что будет.

 Ванюшка заплакал ещё громче.

- Как же так, - думал он, - как я буду жить без моих любимых Мирона и Милодоры?

Милодора, словно прочитав его мысли, ласково погладила его по мягким светлым волосам и сказала:

- Не надо так  сильно горевать, Ванюша. С тобой будут тятька и мамка. Они тебя в обиду не дадут. Всхлипывая, Ванюшка подошёл к Мирону. Дед взял его на руки и посадил на полати.

-Посиди, милок, отдохни перед дорогой.

От печи к полатям шёл тёплый воздух и Ванюшка задремал. Он не видел, как Милодора пекла хлебы, заворачивала их в конопляные тряпицы и клала в крытую повозку. Туда же Мирон загружал зерно. Снежана сносила тёплую одежду в узлах. Когда все погрузили, дед привязал к телеге двух запасных коней, затем подошел к полатям и снял с них Ванюшку. Вышата и Снежана долго прощались со стариками. Женщины плакали, Ванюшка не переставал всхлипывать. Наконец, Вышата хлестнул плетью коня, и повозка поехала. Ванюшка смотрел на Мирона и Милодору, которые стояли у ворот рядом с кустом черёмухи. Милодора плакала, вытирая слёзы фартуком. У Мирона по щекам катились крупные слезы. Ванюшка впервые видел, как плачет дед. Он громко зарыдал и прижался к матери. Когда отъехали в конец улицы, Ванюшке на мгновение показалось, что старики и его родной дом – это одно целое. Нутром он почувствовал, что самых родных и близких людей он теряет навсегда. А старики все уменьшались и уменьшались, и вскоре совсем пропали из виду. Ванюшка огляделся. Рядом ехали повозки близких и дальних соседей, битком набитые скарбом и детьми. Увидел он и дядьёв, а с ними своих многочисленных двоюродных братьев и сестёр. Когда проехали соседнюю деревню, к ним присоединилось ещё столько же беженцев. По мере продвижения к Волге, всё больше и больше повозок присоединялось к ним. И вот уже нескончаемый поток беженцев двигался к Матери  Волге – Великой Ра. За беженцами мужики гнали общинные стада лошадей, коров и овец. Скрип колёс, ржание лошадей, плач детей, создавали шум, который разносился на много миль вокруг. Ветер нёс тучи пыли. Добравшись до Волги, мужики спешно соорудили переправу из крепко связанных брёвен. Вновь прибывшие высыпали на берег. Ванюшка тоже вылез из повозки. Он смотрел на широкую и спокойную реку.

-Вот она какая, Волга, Матушка Ра, - подумал он и вспомнил рассказы деда о вкусной рыбе, живущей в водах реки, о плодородных землях где-то там, на юге, куда несла свои величавые воды Волга. Там находится Ирий – Рай.

 Вскоре мост был готов, и началась переправа. Ванюшка смотрел на огромное скопище людей, которое медленно переправлялось на правый берег и  гудело, как пчелиный рой. Равнина на противоположной стороне реки заполнялась повозками с людьми и стадами животных. Вышата успел переправить семью дотемна. Беженцы спешно разводили костры, ставили на них медные чаны, таскали бурдюками  воду. То там, то здесь слышался визг барана. Резали одного на несколько семей. Тут же освежали его и клали в кипящую воду. Туда же засыпали крупу и соль. Аромат вареного мяса заполнил вечерний воздух. Ели все с аппетитом. Долго не прекращался шум и гам. Наконец, все угомонились, и только часовые перекликались в ночи. Вышата и Снежана тоже улеглись спать, Ванюшку положили в серёдку. Мальчугану не спалось. Он долго смотрел на яркие звёзды, на полную луну, у которой, как казалось Ванюшке, были глаза, нос и улыбающийся рот. Родители, намаявшись в дороге, спали глубоким сном, когда, согревшись от их тел, Ванюшка заснул.

Рано утром Ванюшку разбудил конский топот и крики. Гонец, прибывший с левого берега, торопил мужчин на сборы. Мужчины вставали, поили лошадей, точили оружие. Женщины спешно доили коров, чтобы напоить мужей и детей теплым парным молоком. Снежана встала ещё до зари. Она уже подоила корову и принесла Ванюшке с Вышатой теплого парного молока. Женщина достала хлеб, испечённый Милодорой, и разломила его на две части: большую отдала Вышате, а меньшую – Ванюшке. Сама попила молока. Ванюшка смотрел, как отец спокойно надевает медный шлем, доспехи из медных начищенных пластинок; подвешивает на ремень акинак и горит со стрелами, а на плечо большой боевой лук. Вышата подошел к коню, подвесил к седлу булаву, повернулся к Снежане, затем к Ванюшке, поклонился им до земли и молвил:

- Прощайте, родные мои. Может никогда уж не доведётся нам свидеться на этом свете. Если что, не поминайте лихом.

 Затем поцеловал жену и сына, сел на коня и поехал в сторону переправы. Лязг оружия, ржание лошадей, плач провожающих – всё это вызывало в душе Ванюшки страшное беспокойство. Сход решил, что женщинам, детям и старикам надо уходить как можно дальше: огромная масса арийцев двинулась на юг. Небольшой отряд охранников поторапливал их. Снежана решила остаться у переправы до возвращения Вышаты. Ещё несколько женщин и стариков остались на берегу. Снежана достала старый двулезвийный меч и наточила его.

- Маманька, зачем тебе меч? – удивился Ванюшка.

- Затем, Ванечка, - отвечала Снежана, - что так просто мы им не дадимся.

 Ванюшка ничего не понял, но переспрашивать не стал, так как народ повалил к берегу. Подошли к берегу и Снежана с Ванюшкой. Они увидели, что конное войско перешло по переправе на левый берег. Туда же прибывало войско богини Реи. Вся долина на противоположном берегу медленно заполнялась вооружёнными людьми. Ванюшка вместе со всеми стоял на высоком правом берегу, а то, что происходило на левом, казалось ему игрушечным. Маленькие лошадки с маленькими всадниками выстроились в ровные ряды и ощетинились копьями. Вскоре справа от них появилось огромное облако пыли и на равнину выехало войско противника во главе с богом Кроном. Два родственных племени встали друг против друга. Те и другие были хорошо вооружены. Арийцы и прежде защищали свои южные границы, но это были небольшие локальные войны. Сейчас их сгоняли с родной земли ямники-титаны, не умевшие строить срубы. Угрюмо смотрели арии на титанов, не собираясь отдавать свою землю пришельцам. Но Ванюшка этого не видел. Он старался разглядеть в  стройных рядах ариев отца и не находил его. Он видел, как на середину равнины с одной и с другой стороны выехали на лошадях два могучих богатыря. Зазвенели походные колокола, разрывая душу жалобным звоном. Ариец бросил в противника тяжелое копьё. Оно насквозь прошло сквозь плетёный из лозы щит и прошило врага. Тот упал с лошади на спину, и остриё копья намертво пригвоздило его к земле. Арийское войско, в котором был Ванюшкин отец, с диким криком: «Ура!!!» первым бросилось в атаку. Как змеи жалили противника их вездесущие дротики. Яркой кровью истекали раненые, обагряя зеленую траву и поливая землю алой кровью. Направо и налево рубили сыны матери Реи тяжёлыми мечами. Палицы опускались на головы пришельцев. Бой длился до захода солнца. Храбро дрались арийцы. Вся равнина была усыпана трупами противника, но всё новые титаны, не уступая арийцам в силе, занимали их место. К вечеру усталость одолела храбрецов. Завыл колокол, возвещая о конце битвы.  Огрызаясь, арийцы медленно отступали к переправе. Когда большая часть их была на правом берегу, богиня Рея, в окружении самых преданных ратников, продолжала сражаться. Её доспехи ничем не отличались от доспехов обычных воинов, и трудно было разглядеть в смелом воине Богиню. Когда последние арийцы взошли на мост, старый сотник Русин, личный телохранитель богини, прокричал:

-Матушка, пора отходить. Но Рея оборвала его резким движением руки и не тронулась с места. И только тогда, когда их оттеснили к переправе, богиня развернула своего каурого жеребца. Крон, Бог титанов, услышав крик сотника, понял, кого он упускает. Собрав небольшой отряд ратников, он перерезал Рее путь к переправе. Храбро сражались арийцы, охранявшие Богиню. Те, что находились уже на переправе, увидев свою Богиню в окружении, повернули назад. Однако силы были не равны. И вскоре бой был окончен. Богиню, а вместе с ней двоих оставшихся в живых ратников, оттеснили подальше от переправы и окружили. Возвратившихся на помощь арийцев перебили всех до одного.
 Рея.
Богиня Рея попала в полон. Крон подошёл к ней и поклонился в пояс.
-Богиня, отныне ты моя пленница, поэтому будешь выполнять всё, что я прикажу.
-Посмотрим, - сквозь сжатые губы прошипела Рея.

Богиня направила взгляд на переправу. Берег у переправы был сплошь усеян павшими в бою арийцами. Тела ратников плыли по матушке Волге, окрасив прибрежные воды в алый цвет. Сердце Реи сжалось. Никогда в жизни не видела она таких страшных плодов ратной нивы.  Богиня резко повернулась к Крону и злость, нахлынувшая на неё, перехватила дыхание. Богиня пришпорила коня и, схватив висевший на поясе акинак, бросилась к ненавистному титану. Но Крон даже не двинулся с места. Он подал знак рукой, и охранники перерезали дорогу храброй женщине. Наглая усмешка пробежала по лицу Крона:

-Успокойся, никто не причинит тебе вреда. Мы только проводим тебя до твоих хором.

 От бессильной злобы Рея скрипела зубами. Битва была проиграна, и Рее ничего не оставалось, как сдаться на волю победителя. Богиня повиновалась. Она направила коня к просеке и поехала, гордо подняв голову. Оглядев поле битвы в последний раз, богиня отвернулась: слезы покатились из её огромных зелёных глаз. Крон сильно хлестнул лошадь и та, резко рванув с места, понеслась по направлению к хоромам Богини. Рея в окружении титанов последовала за ним.

Между тем, арии, которые успели переправиться живыми на правый берег, слезали с коней, падали на землю и засыпали. Вышата подошёл к телеге, у которой стояла Снежана  и улыбнулся. Снежана бросилась мужу на шею, плакала, целовала его и причитала:

-Жив, родненький, жив!

-Жив, - улыбнулся Вышата, снял шлем, лёг на траву и уснул прямо в доспехах. Пока солнце не зашло, с той и другой стороны собирали погибших и раненых. Старики, оставшиеся на правом берегу, переправлялись на левый берег на телегах, собирали раненых и убитых и везли их назад. Затем они накаляли ножи на кострах, вырезали стрелы из раненых тел, а женщины промывали раны чистой водой, посыпали их сухими размельчёнными травами и накладывали повязки. Титаны собрали своих и исчезли, будто испарились в воздухе. Ближе к рассвету мост был разобран. И только один старый дед на утлой лодчонке продолжал плавать на оставленный арийцами берег, высматривая раненых ратников. Борода его была всклокочена, одежда пропитана кровью раненых, но он не замечал этого.

 С рассветом небольшой отряд воев Крона появился на левом берегу, но никто не тронул старика, бродившего среди мёртвых. Погибшие для них были также священны, как и для противника. С этого времени место, где старик переправлял погибших, было названо на языке  санскрит «tatara» - переправа. Греки же назовут - «Тартар».

Утром арии хоронили погибших. Срубы строить было некогда, поэтому хоронили старинным ямным захоронением. Оставшиеся в живых вырыли большую братскую могилу, бережно сложили в неё погибших в битве, затем заполнили землёй, насыпав сверху большой земляной курган. Тризну не справляли. Боязнь за женщин и детей погнала арийцев на юг. Через сутки они нагнали тех, кто ушёл ранее.

В то самое время, когда арии собирали убитых, Крон и Рея подъезжали к хоромам Богини. Хоромы представляли собой большой двухэтажный деревянный сруб, соединённый  переходом с высоким теремом. Крон не удержался от восхищения:

-Хороши хоромы! Заживём в них на славу! Что скажешь, Богиня?

Рея молчала. Злость и ненависть захлёстывали её. Хоромы были пусты. Народ, живший в округе, покинул свои дома. Только ветер гулял в оставленных жилищах. Крон спрыгнул с коня и быстрыми шагами направился к высокому резному крыльцу. Рея последовала за ним. Крон зашёл в просторную, светлую залу как хозяин. В зале стоял резной дубовый трон, окованный золотыми пластинами. Бог подошёл к трону и уселся в него. Крон был так огромен, что трон оказался ему маловат.

-Теперь я тут хозяин. И всё здесь теперь моё: земля, и люди, леса и реки, зверьё, и рыба.

-А ты, - он повернул голову в сторону стоявшей в дверях Реи, - моя раба.

Рея опустила голову, будто покорялась победителю. Но смирения в её душе не было.

-Вот так-то лучше, - гордо подняв голову и, расправив могучие плечи, произнёс новоявленный хозяин.

Крон заточил Рею на самом верху терема в темнице без окон, приставив к ней свою старую няньку. Дверь терема закрыл снаружи на крепкий засов.

Наутро заскрипела дубовая дверь, и нянька принесла Богине завтрак.

-Поешь, сердешная, - обратилась к Рее старуха.

 Богиня  отвернулась, даже не взглянув на пищу.

-Унеси, - приказала она.

Пять дней Богиня отказывалась от пищи. На шестой день Бог сам явился в светлицу. Титаны, сопровождавшие Крона, бросили к ногам Богини расшитые жемчугами сарафаны и кокошники, лисьи и собольи шубы и спешно удалились. Нянька поднесла серебряное блюдо, на котором лежало усыпанное драгоценными каменьями золотое кольцо.

- Предлагаю тебе, прекрасная Рея, стать моей супругой, - торжественно произнёс Крон и взял в руки кольцо.

- Подожди, - отвечала Рея. - Как я могу стать твоей супругой, если между нами стоят тысячи смертей моих ратников? Они смотрят на меня с небес, и я не могу их предать.

 Крон положил кольцо на поднос, резко развернулся и вышел из темницы. Нянька засеменила следом.

 Однако  Бог  не оставил своих замыслов. Он решил овладеть Реей с помощью чар. Из дальнего Зауралья привезли знахарку, ведающую секретами приворотов. Всё утро она варила волшебное зелье из трав и кореньев. А когда зашло солнце, Крон явился в темницу Реи с медами. В меды он добавил приворотного зелья. Нянька принесла поднос с жаренным на вертеле зайцем и двумя серебряными чарами. Шел священный девятый день, в который как арии, так и титаны, поминали погибших в битве.

- Выпьем за помин души павших в сражении, - с дрожью в голосе произнёс Крон и разлил зелье по чарам.

Богиня не посмела отказаться. Она пила зелье, а перед её  глазами вставали груды окровавленных тел на берегу матушки-Волги. Слёзы, как и тогда, в день битвы, покатились из её огромных зелёных глаз.

- Каждый пьёт за своих, - произнёс Крон и залпом выпил чару до дна.

 Затем Бог посмотрел на Рею и с хитрым прищуром и добавил:

-До дна, матушка, до дна!

Нянька поднесла жареного на вертеле зайца. Рея отказалась от закуски, отодвинув от себя поднос. Горячее марево разлилось по её груди, в глазах всё поплыло и закачалось.

- Не будем тебя больше беспокоить, - произнёс Крон и, указав няньке на дверь, вместе с нею вышел из темницы.

Богиня бросилась на кровать. Неведомое доселе чувство охватило её. Рея попыталась заснуть, но сон не приходил. Она вставала, ходила из угла в угол, снова ложилась, и снова вставала. К утру, совсем обессилев, она задремала. В это время заскрипела входная дверь, и в темнице появился Крон.

- Уйди, нечистая, - произнесла Рея, приняв его за очередное бредовое сновидение.

Крон гладил её по волосам, целовал. Богиня сопротивлялась, как могла, но силы были неравны. Крон овладел Реей силой, и сразу же покинул её.

Утро не принесло облегчения. Всё тело ломило, мысли путались. Взгляд Богини упал на безымянный палец правой руки. На нём красовалось кольцо Крона. Рея сняла его и швырнула в угол темницы. Вспомнив ночное посещение бога, Богиня ужаснулась.

Вскоре она поняла, что носит в своём чреве дитя. Рея понимала, что если родит Крону наследника в полоне, он будет сыном ворога и в то же время законным претендентом на её земли. Этого богиня допустить не могла.

- Надо во что бы то ни стало выбраться отсюда, - думала молодая женщина, но план побега никак не складывался в её голове. Каждый день приходила нянька и приносила Рее пищу. Она ела через силу, понимая, что ребёнок, которого она носит во чреве, прежде всего, внук великого Урана, отца Реи, и только потом сын Крона. Между тем Бог не являлся вот уже четыре месяца, и Рея подумала, что он забыл о её существовании. Но на пятый месяц Крон появился. Придирчиво осмотрел жену и, заметив округлившийся живот, нагло ухмыльнулся.

- Я хочу видеть мать, - низким голосом произнесла богиня и отвернулась от ненавистного супруга.

- Ты увидишь её, елейным голосом произнёс Крон. Теперь все твои желания для меня – закон. Он спустился вниз и сразу же приказал своему конюшему седлать лошадей для гонцов.

 Старая богиня не ушла с беженцами. Как и многие старики, она решила дожидаться смерти на родине. Она не была жрицей. Все права на жречество принадлежали её мужу - Урану. Люди назвали его Богом, а супругу Урана - Богиней. Однако Богиня не смогла родить Урану сына, поэтому их единственная дочь Рея после смерти отца наследовала жреческий чин. Ещё до битвы Рея упросила мать покинуть город и удалиться в леса, где оставалось много арийцев, не пожелавших покидать родные земли. Крон знал, что в глухих местах уже построены срубы, расчищены леса для пашни, но считал, что оставшиеся арии не могут угрожать его власти.

Старая богиня не заставила себя долго ждать. Она приехала на новом тарантасе в сопровождении одной служанки и кучера. Недалеко от хором она увидела двух пленных арийцев, чинивших лошадиную сбрую. Богиня узнала их по одежде. Это были молодые безусые юноши, которые вели себя смирно, не перечили завоевателям, поэтому были отпущены на волю. Однако пока Рея оставалась затворницей, уходить от титанов они не собирались. Одного из них звали Любомир, другого – Ратибор. Любомир был высоким крепким молодцем, со светлой кудрявой шевелюрой и большими голубыми глазами. Ему только что минуло двадцать лет, и воспоминания о войне успели сгладиться в его открытой всему миру душе. Ратибор  был постарше, такой же высокий и крепкий, как и Любомир. Белый, выцветший на солнце чуб, прикрывал серые с прищуром глаза. Война его сильно изменила, и он уже не ждал от жизни добра. Стальной блеск глаз выдавал в нём ненависть к титанам, которую он старался тщательно скрывать. Увидев в тарантасе старую богиню, пленные встали и поклонились ей. Старуха ответила арийцам кивком головы.

Крон ждал мать своей супруги у крыльца. Он встретил её земным поклоном и сам проводил к дочери.

- Я оставлю вас, - произнёс Крон, как только старая женщина переступила порог темницы.

Оставшись одни, женщины дали волю слезам. Старая богиня сразу заметила, что дочь была в положении и неописуемая жалость овладела ей. Она прижимала дочь к груди, гладила её светлые льняные волосы и приговаривала:

- Всё будет хорошо, родненькая моя, всё будет хорошо.

 Старая нянька, подосланная Кроном, наблюдала за женщинами в дверную щель, но как ни прислушивалась, услышать ничего не смогла.

- Доченька, потерпи маленько, говорила старая богиня. - Я помогу тебе, спрячу там, где Крон не найдёт тебя никогда. Родишь сына, он отвоюет наши земли. А сейчас береги себя. Как только я улажу все дела, сразу наведаюсь к тебе. Так просидели они дотемна, а на утро Богиня-мать покинула селение. Проезжая мимо ариев, она подала им знак, и молодцы, повинуясь старой богине, пошли за тарантасом. Въехав в лес, богиня-мать велела кучеру остановиться. Когда подошли ратники, богиня первая заговорила с ними:

- Скажите, милые, зачем вы здесь?

- Мы пленные, матушка, - отвечали молодые люди. - А не уходим потому, что кроме нас  нет ни одного ария подле молодой Богини. Может, и мы когда ей сгодимся. Семьи у нас нет, никто нас не ждёт, вот и остались тут.

- Правильно сделали, что остались. Теперь пришёл ваш черёд. Через две недели ждите меня. Вот здесь, богиня указала на дупло стоявшего поодаль дуба,  я оставлю сонное зелье, а как уеду, возьмите его и ровно через два дня усыпите стражу у башни. Заберёте дочь, и прямиком к реке. Там вас будет ждать баркас с моими людьми, деньги я вам оставлю на баркасе. Как только сойдёте с баркаса, купите лошадей. Но кто вы, кого сопровождаете и куда едете, никому не говорите. Когда будете покупать лошадей, Богиню спрячьте. Сопровождайте Рею до самого Понта, берегите её пуще глаз. Знайте, что носит она во чреве избавителя.

-Всё сделаем, матушка, так, как ты сказала, - низко поклонившись старой Богине, отвечали ратники.

-Прощайте, - сказала Богиня и приказала кучеру трогать.

Арии вернулись назад, и, как ни в чём не бывало, продолжили своё занятие.

В этот же день, вернувшись в свои хоромы, старая Богиня послала гонца к Понту с наказом:

-Найди у Чёрмного моря наших. Передай, что старая Богиня велит держать договор с Критом. Пусть критские ариии, приплыв за хлебом, захватят мою дочь на остров. Да пусть много не болтают. Речь идёт о жизни их будущего Бога.

Ровно через две недели у башни вновь остановился тарантас и старая богиня, гордо держа убелённую сединой голову, проследовала к башне. Крон, заметив приезд тёщи, выбежал навстречу.

- Не ждали тебя, матушка, так скоро.

- А я вот без спроса пожаловала. Привезла тряпицы новые для малютки. Наши девицы для Реи выткали. Рубашечки расшитые, чепцы. Заодно и дочь проведаю.

- Проходи, проходи, милости просим.

Крон открыл засов башни и отогнал стражу. Старая богиня проследовала в темницу. На этот раз Рея встретила мать радостно. Женщины расцеловались и удалились в самый дальний угол для переговоров.

- Дело сделано, - тихо прошептала Богиня-мать. - Через два дня к ночи будь готова. Да смотри, не выказывай себя, а то злодей заметит, усилит стражу: тогда не выберешься отсюда. А за меня не беспокойся, я себя в обиду не дам.

- Спасибо тебе, родная. Рея низко поклонилась матери.

Нянька опять старалась подслушать разговор, но снова ничего не услышала. Когда докладывала Крону, особо отметила поклон Реи. Но тот подумал, что Рея благодарила мать за подарки и ничего не заподозрил.

Ровно через два дня Ратибор и Любомир забрали из дупла хмельные меды с сонным зельем. Когда в хоромах все улеглись спать, они, притворившись пьяными, подошли к стражникам, охранявшим башню. Они шли, качаясь, напевая старую балладу. Стражники окликнули их:

- Стой, кто идёт? Почему не спите?

-Да вот, празднуем приезд старой Богини. Не хотите с нами медов отведать?

- Что-то вы припозднились, она два дня как отбыла.

- А нам-то что? Мы теперь люди вольные, хотим, спим, хотим, гуляем. Не то, что вы, стоите тут, как прикованные. Хозяин ваш – ревнивец. Ревность его сжигает. Боится, украдут молодую Богиню. А кому, она, скажите, нужна?

Стражники переглянулись. Вот уже почти пять месяцев сторожат они башню, а никто не покусился на затворницу, кроме самого Крона.

- Выпьем с ними, - предложил молодой стражник. Хоть ночь проведём весело. Второй  стражник, постарше, одобрительно закивал головой. Ратибор налил им по чарке. Те выпили. Любомир хотел продолжить беседу, но стражники больше не захотели разговаривать.

- Ступайте, ступайте, нельзя нам балясы точить, а то не ровен час кто увидит, бед не оберёшься. Однако за хмельное благодарствуйте.

- Будьте здоровы, - отвечал Любомир.

Зайдя за ближайшие кусты, арии остановились и стали ждать. Вскоре стражники заснули крепким сном. Любомир и Ратибор неслышно открыли засов и проникли в башню. Старая нянька, наушница Крона, проснулась и хотела закричать, но ей воткнули в рот кляп, связали и усадили в угол. Ратибор быстро вбежал по лестнице в темницу Реи. Богиня уже ждала арийцев. Подле неё лежал узел с бельём.

-Быстрее, богиня, - вполголоса сказал Ратибор и, схватив узел, и поспешил вниз. Рея последовала за ним. Внизу их дожидался Любомир. Когда Рея вышла на волю, то увидела лежащий возле башенной двери небольшой камень.

-Подождите меня здесь, - приказала она ратникам и вернулась в темницу. Она быстро запеленала камень в пелёнки и положила на свою кровать, а затем вновь спустилась вниз. Чёрными тенями бесшумно проскользнули беглецы к реке. Саженях в пятидесяти вниз по течению их уже ждал баркас со спущенными на берег сходнями.

 На руле сидел ариец лет сорока. Луна освещала его большую кудрявую голову.

- Заходите, гости дорогие на нашу посудину, - приветствовал он беглецов, - заждались мы вас.

Как только последний арий вступил  на судно, сходни тотчас убрали, подняли якорь, два молодца оттолкнули баркас от берега двумя огромными баграми и корабль тихо поплыл по течению. Рея огляделась вокруг. Судно, на котором они плыли, было шагов девятнадцать в длину и шагов семь в ширину. Над ним возвышались две мачты - однодеревки. Палубы у судна не было. Попутный ветер надул паруса, и баркас поплыл быстрее. Беглецы уселись поудобнее и задремали. Наутро, когда заря разлила свой свет по небу, они были уже далеко от ненавистного им места.

Хватились их поутру. Крон, увидев спящих стражников, велел их казнить. А когда заметил в углу связанную няньку, распалился не на шутку. Вихрем взлетел Крон по широкой лестнице наверх и, открыв дверь темницы,  увидел на кровати запелёнатого младенца. Крон дотронулся до него рукой и почувствовал холодное, как ему показалось, окаменевшее тельце.       

-Мёртвый, - простонал он. – Закопайте!

Сбежав вниз, Крон разослал гонцов во всех направлениях, и прежде всего к старой Богине-матери. Трёхдневная погоня оказалась неудачной. Гонцы вернулись ни с чем. Злости Бога не было конца. Он рвал и метал, но все было напрасно. Рея и её спутники уже подплывали к землям Рая. Причалив к правому берегу Великой Ра, беглецы сошли с баркаса, поблагодарили капитана и команду судна и двинулись на запад.

 Степное солнце палило нещадно. Рея уже с трудом передвигала ноги, когда вдалеке показался табун лошадей. Ратибор, оставив Рею и Любомира на дне неглубокого оврага, направился к табуну. Табунщик встретил его недоверчиво.

-Здрав будь, мил человек, - обратился к пастуху Ратибор.

- И ты будь здрав, - насторожился табунщик.

- Нельзя ли купить у тебя двух хороших жеребцов и кобылу? - продолжал ариец.

- А расплатиться у тебя есть чем? – воросом на вопрос отвечал пастух.

Ратибор достал из дорожной сумы припасённые старой Богиней-матерью куньи шкурки. Табунщик долго тряс их, поглаживал, рассматривал со всех сторон и, наконец, удостоверившись в качестве денег, согласился.

- Коней выбирай сам. Какие приглянутся тебе, тех и бери.

- Ратибор выбрал двух норовистых коней. А посмирнее не найдётся?

Табунщик сам подвёл к покупателю немолодую белой масти кобылу.

- Самая смирная, - сказал он и погладил лошадь по шее.

Ратибор заглянул в суму. Там  оставалось ещё несколько куньих шкур. Он достал их и отдал табунщику.

- А это тебе за молчание. Ты меня никогда не видел и коней мне не продавал.

- Не видел я тебя, - отвечал табунщик. – Однако, могу я узнать, для доброго дела коней берёшь, аль для лихого?

- Для доброго, - отвечал Ратибор. - Даже не сомневайся.

- Ну, коли так, счастливого пути тебе, незнакомец.

Табунщик оседлал каурого жеребца и поехал объезжать табун, а Ратибор повёл коней к оврагу, где его ждали богиня Рея и Любомир. Мужчины оседлали коней, Рея – лошадь, и поскакали в ту сторону, куда заходило дневное светило. Селения обходили стороной, вдали от любопытных глаз. Вечеряли припасами, которые собрала им в дорогу старая Богиня. Спали прямо на тёплой донской земле. Рано поутру вставали и продолжали свой путь. Так ехали они три дня. На четвёртый прибыли в арийское селение.

Беженцы.

В то время как Рея находилась в заточении у Крона, беженцы двигались по местности, очень напоминавшей Ванюшке их родные предгорья Урала. Повернув на запад, дошли до реки Донаис. У речной поймы зелёной сочной травы для скота было вдоволь. Местные племена беспрепятственно пропускали беженцев, делясь с ними всем, чем только могли. Сочувственно кивали головами, слушая рассказы о страшной беде.

 Остановились на привал. Ванюшка со Снежаной набирали в бурдюки воду, когда заметили на противоположном берегу реки маленькую девочку в белом платке. Девочка стояла у деревянного дома на высоких сваях.

-Мамуль, смотри, избушка на ногах, а рядом девчушка, - удивился Ванюшка.

-Это не ноги, а сваи, - объяснила Снежана. Ранней весной, когда снег на полях тает, тысячи ручейков стекаются в реку. Тает и толстый слой льда на реке. Вода сильно поднимается и затопляет всё вокруг. А чтобы в домах было сухо, их ставят на сваи.

 Ванюшке захотелось, чтобы незнакомка у дома на сваях обратила на него внимание, поэтому он, как мельница, замахал руками. Девочка сняла с головы платок и помахала им. Тем запомнилась Ванюшке первая встреча с Доном.

 Вскоре беженцы двинулись дальше. Когда  вышли в южные донские степи, зелень исчезла. Вместо неё, докуда хватало глаз, простиралась выжженная солнцем степь. Суховей пригибал к земле седой ковыль, стрекотали кузнечики. Здесь, в горячей степи огромное многоголосое скопище людей остановилось на привал. Ванюшкина семья расположилась возле огромного древнего кургана, на вершине которого стояло каменное изваяние. Ванюшка вскарабкался на самую вершину кургана и огляделся. Степь вокруг, насколько хватало глаз, была заполнена народом. Ванюшка отыскал глазами отца. Тот погрозил ему пальцем. Но мальчуган и не собирался спускаться вниз. Он уже разглядывал каменного мужика. Широко открытые каменные глаза глядели в упор на Ванюшку. Над верхней губой изваяния были высечены длинные усы. На каменном ремне висел, очень похожий на Ванюшкин, акинак.  В правой руке мужик держал рог-ритон, наполненный, как решил Ванюшка, медовухой.

-Да ведь это воин, - подумал мальчуган и погладил шершавый от дождя и ветра камень. Ванюшка опустил глаза вниз. Снежана махала ему рукой, звала к себе. Как только мальчуган спустился вниз, отец строго спросил его:

-Ты почто, сорванец, на могильник лазал?

  Ванюшка опешил:

-Батянька, разве это могильник?

-Конечно могильник, - смягчился Вышата. Поди, ещё ямники строили. Курган это.

-Тять, а кто в этом кургане схоронен?

-Никто уж и не помнит, сынок, кто схоронен, но кто-то очень храбрый, раз памятник поставили. Ванюшка с почтением посмотрел на каменного воина и отошёл от кургана. Недалеко от него кучка ребят играла в кости. Среди них Ванюшка заметил своих двоюродных братьев, которые все были старше его. Мальчуган подошел к ним, присел на корточки и стал наблюдать. Ему не очень хотелось играть в кости. Один из ребят, заметив Ванюшку, показал рукой в сторону.

-Вон, твоя подроща в салки игает.

Ванюшка побежал туда, куда указал ему брат и сразу включился в игру. Несметное количество зелёных и серых ящерок шныряли под ногами Ванюшки. А он, боясь наступить на них, каждый раз подскакивал при беге. Вдоволь набегавшись, весь покрытый липким потом и пылью, вернулся мальчуган к своей повозке. Снежана, снимая с него мокрые и пыльные порты и рубаху, причитала:

-Ванечка, как же тебя угораздило так загрязниться? Воды-то для питья почти не осталось, не то, что для бани. И постирать-то не постираешь.

-Мамуль, я не хотел, - оправдывался Ванюшка.

-Не причитай, мать, - вмешался в разговор Вышата. Пусть походит некупанный, в жизни и не то придётся вытерпеть. Давайте лучше поужинаем. Поужинали, не разводя костра, вечерним парным молоком и хлебом. Спать улеглись в повозке. Родители уснули сразу, а Ванюшке, как всегда, не спалось. Он потихоньку слез с повозки на землю и осмотрелся. Вокруг было так темно, хоть глаз выколи. Горячий сухой воздух охватил Ванюшку с ног до головы. Сильный запах душистых степных трав пропитал округу. Мальчуган поднял глаза к небу. Жёлтый месяц выплыл из-за туч. В это самое время под ногами что-то прошуршало. Ванюшка увидел, как чёрная гадюка, отсвечивая в лунном свете, молнией скользнула под колесо телеги. Мальчуган на мгновение оцепенел, а затем быстро запрыгнул в повозку и заснул, мучаясь от нестерпимой жары. Но и ночь не принесла прохлады.

Рано утром, собираясь на сход, Вышата посетовал:

- Неужто не найдём места попрохладнее, у нас такой жарищи отродясь не было.

Сход проходил долго, во мнениях не сходились. Одни предлагали продолжить путь на юг, другие – на запад. Вскоре огромная масса людей всколыхнулась, разделилась на две неравные части, каждая из которых продолжала свой, предначертанный судьбой путь. Старшие братья Вышаты тронулись к предгорьям Кавказа. Позднее он узнает от вестника, что они поселились на берегу реки, которую арийцы назвали Терек. Большая же часть беженцев, а с ними и семья Вышаты, двинулась на запад. Продвигаясь в Предкавказье, арийцы обучали местное население строить деревянные дома, ограждать поселения рвом, валом, деревянным частоколом. Учили добывать из земли медь, изготовлять рало, упряжь для лошадей, ножи, скребки, иглы и многие другие нужные в хозяйстве вещи. Учили разводить пчёл и получать сладкий душистый мёд. Меды – напиток Богов использовался чаще в религиозных целях. Арийцы принесли с собой язык и письменность на санскрите.  Писали деревянным писалом на дощечке, покрытой пчелиным воском.

Но Ванюшка ничего в этом не смыслил. Он просто ехал на облучке рядом с отцом и зорко всматривался вдаль. Солнце жгло нещадно, горячий и сухой воздух степи иссушал лицо и руки. Вдруг Ванюшке показалось, что впереди блеснула голубой излучиной река.

-Река, река!!! - громко закричал он.

Это действительно оказалась широкая и полноводная река. Воды её катились с Кавказа и впадали в Меотиду, которая считалась заливом Понта, Чёрмного моря. Как только подъехали к берегу, мужчины стали распрягать коней. Животные заходили в реку, жадно пили чистую прохладную воду. Люди, истосковавшись по воде, набирали её в бурдюки, деревянные вёдра, глиняные крынки. Дети прямо в одежде плескались на мелководье. Ванюшка рад был искупаться после многодневной жары. Он прыгал, смеялся, ходил на руках по песчаному дну, стучал по воде руками, отчего во все стороны летели брызги. Вдоволь наплескавшись, с синими трясущимися губами он вылез отогреться на солнышке. Снежана принесла тряпицу и стала растирать его маленькое тельце:

- Ванечка, не надо бы тебе так долго в воде сидеть. Гляди, весь посинел, а я, глупая, недоглядела.

-Ничего, пусть привыкает, вмешался в разговор Вышата. - А как же в разведке мужики с камышиной по часу под водой сидят, а то и по два. Мальца с детства надо ко всему приучать, тогда вырастет хороший воин. А ты, мать, всё лелеешь его, как маленького.

Переночевали в повозке, а наутро вокруг стана закипела работа. Мужики спиливали деревья, растущие в округе, расчищали место на высоком мысу у реки. Тут же сдирали кору с деревьев, вырубали пазы и возводили срубы. К вечеру, насмерть уставшие, возвращались к повозкам. Так возвели несколько срубов. В первую очередь заселили тех, у кого были маленькие дети. Леса в округе было мало, и Вышата с Ванюшкой на повозке поехали на разведку. Проехав вёрст пять, они наткнулись на странное селение, которое окружало колосящееся поле. На краю поля Вышата слез с телеги, взял в руки горсть земли и размял её.

- Хороша землица, - промолвил он, взглянув на Ванюшку, затем добавил:

- И нива знатная.

Ванюшка вспомнил, как в далёкой родной деревне убирали они камни с полей, как отец с дедом пахали ралом серую каменистую землю. Ванюшка  посадил тогда недалеко от родительского, своё, малюсенькое поле. А осенью заметил, что на поле вновь появились камни. Он позвал Милодору, показал ей острые, вылезающие из земли осколки и спросил:

- Бабуль, а почему я все камни убрал, а они снова появились?

 На что Милодора ответила:

- Это, внучек, горы растут.

- Его мысли перебил Вышата:

- Гляди, Ваньша, дома из глины, да из камня. Чудеса, да и только.

 Ванюшка посмотрел в ту сторону, куда указывал отец. И действительно, одни дома были построены из глины, другие – из жёлтого ракушечника. Глиняные дома в селении были побелены известью, а крыши покрыты жёлтой соломой.

В их сторону со стороны деревни шёл мужик. Дойдя до чужаков, он остановился, и, ткнув пальцем в грудь Вышаты, спросил:

- Хто фи?

- А вы?  - вопросом на вопрос ответил Вышата, так же, ткнув незнакомца  пальцем в грудь.

- Фи? – повторил вопрос незнакомец.

- Вы? – повторил Вышата.

Ванюшка, глядя на них, засмеялся. Мужчины с минуту молчали, глядя на него, и вдруг оба раскатисто расхохотались. Не переставая смеяться, Вышата сказал:

- Мы арии. Ищем лес. Мужчина показал рукой в сторону видневшихся вдалеке предгорий.

Удовлетворившись ответом, он продолжил свой путь, а Вышата с Ванюшкой вернулись в стан. Происшествие, рассказанное Вышатой, превратилось в байку, а селение арии назвали Фивы.

 В предгорьях Кавказа действительно росли крепкие дубы и стройные золотистые сосны. Вскоре для каждой арийской семьи был построен новый деревянный сруб. В  другое время срубы сушили прежде, чем основательно ставить на место. Сейчас же ставили наскоро, зная, что придётся их переконопачивать. Вышата вырубил в срубе большие окна  в надежде на тёплые зимы, закрыл их рыбьим пузырём, украсил резными наличниками. Когда Снежана вошла в дом, ахнула:

- Ну и хоромы!

Сосновые стены казались ей золотыми. Воздух был наполнен запахом хвои и свежести. Тёплое солнце, льющееся сквозь большие окна, делало дом светлым и уютным. Ванюшка скакал вокруг Вышаты и Снежаны, выражая этим свою нескончаемую радость.

 Прошло время. И вот однажды ранним утром Богиня Рея в сопровождении Ратибора и Любомира въехала в селение. Молва об её приезде разнеслась мгновенно, народ высыпал на улицу. Мужчины приветствовали Богиню громкими возгласами, женщины вытирали выступившие на глазах слёзы. Дети радовались, прыгали и хлопали в ладоши. Рея сидела на коне, гордо подняв голову. Она верила в то, что сын, растущий во чреве, вернёт  любимому народу отеческие земли. Она слезла с коня, поблагодарила всех за оказанные ей почести и проследовала за атаманом Тихоном, предложившим ей отдохнуть в его избе. Жена атамана засуетилась, забегала от печи к столу, торопясь накормить и напоить дорогую гостью. Двери дома открыли настежь. Хлебосольные арийские женщины несли Богине хлебы, творог, молоко, сливки и сметану. Рея благодарила их, но брать отказывалась:

- Спасибо, милые, - говорила она женщинам, - мне много не надо. Накормите лучше своих детушек.

Пока богиня отдыхала на огромном соломенном тюфяке, атаман созвал круг. Мужчины явились на круг при оружии. Нужно было выбрать сотника, который бы сопроводил Рею на Крит. Ванюшка увязался за отцом. Снежана не отпускала мальца:

- Ванечка, детям на круг нельзя, не детское это дело.

- Я не ребёнок, - отвечал мальчуган, - я мужчина. - Я тоже буду Рею защищать.

 Он вбежал в горницу, достал из сундука завёрнутый в тряпицу акинак и выбежал на улицу. Отца уже и след простыл. Ванюшка бежал во весь дух, спотыкаясь на дорожных рытвинах. Когда он добежал до схода, арии выкрикнули имя сотника. Им стал Ратибор. Пока выбранный сотник пробирался сквозь толпу, Ванюшка нырнул в людскую прогалину и с разбега вылетел на середину круга. Взъерошенный малец, держа в руках акинак, смотрел вокруг глазами загнанного волчонка.

- Вот он, сотник, - раздался молодой голос из толпы. Дружный мужской хохот разнёсся по округе.

Вышата, увидев Ванюшку в центре схода, взял его за руку, отвел подальше и строго сказал:

-Ваня, поди домой, не позорь меня.

Ванюшка шёл домой и вытирал кулаком слёзы обиды и досады.

- Почему надо мной смеялись? И почему батянька так строго со мной обошёлся? – думал он.

 Домой Ванюшка не пошёл, а направился к реке. Он сел на берегу и долго смотрел на воду, пока не заметил мальков, гревшихся в небольшой ямке у самого берега. Ванюшка зашёл по колено в реку и стал ловить их руками. Но мальки не давались в руки и, вконец расстроенный Ванюшка поплёлся домой. Дома он застал Вышату и Снежану сидящими за столом. Лица их были серьёзны. Ванюшка тихонько прокрался к столу и сел на край лавки. Мальчуган подумал, что сейчас с ним будет долгий и серьёзный разговор, но он ошибся. Родители переживали по другому поводу.

-Сход повелел Рею сопровождать, - начал отец. - Набирают молодых, да холостых, кто дело ратное хорошо ведает. А у меня один Ванюшка, вот и причислили к холостякам.

- Не печалься, родной, мы тебя не оставим, с тобой поплывём, - утешала мужа Снежана.

- Девиц, что в ратном деле сильны, берут?

- Берут, - отвечал Вышата.

- Ну вот, я и поеду.

-Слышь, Ванюшка, - обратился отец к мальчугану, - мать-то наша рысь может махом уложить.

-Знаю.

Ванюшка вспомнил о том, как Мирон рассказывал ему о первой встрече родителей. Сцена знакомства предстала перед Ванюшкой как наяву. Представил он зимнее солнечное утро, искрящийся на солнце снег, вековые ели, укрытые белыми шапками. Вспомнил и спокойный, размеренный голос деда:

- Оседлали мы милых своих лошадушек, да тихонько поехали. Деревья кругом, будто каменьями драгоценными обсыпаны. Красота неописуемая. Поставили мы с Вышатой силки, возвращаемся назад.

Представил Ванюшка, как остолбенели всадники, увидев на небольшой, засыпанной снегом поляне, Снежану. Снег, свалившийся с дерева, обсыпал её сверху донизу. И от этого казалась она изваянной из снега. В руке Снежана держала акинак, за спиной висел лук. В ногах валялась здоровенная рысь.

-Вот диво, - промолвил Вышата.

Мирон с сыном подъехали поближе.

- Неужто сама забила? – удивлённо спросил девушку Мирон.

- Не я, акинак, - засмеялась незнакомка. Хотела зайцев пострелять, да сама чуть не стала чужим обедом.

- А как зовут тебя, красавица? – спросил Вышата.

-Снежаной, - ответила девушка.

- Действительно, Снежана, - подумал Вышата, не сводя с девушки горящих глаз.

- Спроси лучше, не нужна ли ей помощь, - вмешался в разговор Мирон.

- Нужна, - отвечала Снежана.

- Тогда полезай на лошадь, - предложил Вышата.

Пока Снежана взбиралась на лошадь, Мирон достал крепкую верёвку и привязал рысь к седлу. Так и ехали: Вышата со Снежаной впереди, Мирон позади. Вскоре до них донёсся запах дыма, а затем появилась и сама деревня.

- Ну, вот я и дома, - обрадовалась Снежана. - Моя изба крайняя.

Доехали до избы. Снежана спрыгнула на снег, Вышата - за ней.

Бережно взяв девушку за рукав тулупа, юноша долго шептал ей ласковые слова. Снежана не уходила, слушала. Очень уж понравился ей статный парень с горящими изумрудными глазами. Мирон отвязал рысь и стоял поодаль, притопывая ногами. Не думал он, что молодые сговариваются.

- Долго ли будете прощаться, - поторапливал он их.

Вышата повернулся и направился к лошади, на прощанье помахал девушке рукой. Через неделю Вышата умыкнул свою суженую и привез её в дом Мирона и Милодоры. А ещё через девять лун родился у них Ванюшка.

-Да, моя маманька настоящий воин, - подумал Ванюшка.

 Его мысли прервал Вышата:

-О чём задумался, сынок?

-О маманьке, - отвечал Ванюшка.

-  Не печалься, Ванюша. Главное, что все мы будем вместе, а жить везде можно.

Рано утром Вышата уложил в повозку скарб, а сверху посадил Ванюшку. Снежана с грустью покидала новый дом. Она всё оглядывалась и оглядывалась назад.

Арии на Крите.